Он жил искусством: в Риге открылась выставка удивительного художника

Язепс Гросвальд — необычный человек и неординарная личность в латвийском искусстве. Столь же необычна его судьба. Хотя, с другой стороны, для того времени этапы его жизни не казались чем–то нетипичным.

В Риге, Мюнхене, Париже

Все они отражены в грандиозной экспозиции "Теперь я решил жить для искусства", разместившейся в цокольном этаже ЛНХМ и занявшей три зала. И это далеко не только художественные работы, но и дневники, походные тетради, другие документы, много фотографий. Всего 460 экспонатов, половина которых приехала из Швеции, куда эмигрировали сестры художника.

Язепс Гросвальд, которого друзья называли Джо, родился в 1891 году в семье рижского адвоката Фридриха Гросвальда. Материальная составляющая его жизни в детстве и юности была превосходной. Он изучал иностранные языки, осваивал игру на фортепиано, занимался гимнастикой, посещал догимназическую школу Лангермана, с ранних лет учился рисовать и раскрашивать. А в Рижской городской гимназии с 1901 по 1909 год изучал древние и современные языки, историю, географию, философию, физику и математику.

Родители снабдили его средствами для поездки в Берлин в октябре 1909–го, где его встретил старший брат Ольгерт, изучавший там филологию. В Берлине Язепс имел возможность посетить немецкого искусствоведа, специалиста по графике Курта Глейзера, в квартире которого увидел оригиналы произведений Ван Гога, офорты Мане и "первоклассного Тулуз–Лотрека", как он писал. В 1909–1910–м учился живописи в Мюнхене.

В 1910–м имя Гросвальда впервые упоминается в обзоре Rīgas avīze о 1–й латвийской художественной выставке. Критика была вполне благосклонной, хотя в то время было принято отмечать произведения известных художников, а не дебютантов. В 1911 году ему пришлось, как полагалось, стать "срочником" военной службы — он служил в 3–м Смоленском уланском полку им. императора Александра III, базировавшемся в литовских Вилкавишках.

Уже в начале 1913 года на 2–й Латвийской художественной выставке Яунсудрабиньш, оценивая пейзажи Гросвальда, пришел к выводу, что автор "находится под сильным влиянием французских модернистов", а патриарх графиков Юлий Мадерниекс в своей рецензии упоминает Андре Дерена, связывая его манеру со стилем произведений Гросвальда.

После этого до 1914 года Гросвальд учился в Париже в частных академиях у К. ван Донгена, Ш. Герена и других, в школе кубистов La Palette. Париж казался ему великим, изысканным и в то же время очень человечным, публика на улицах и в кафе — разнообразной и интересной, женщины — очаровательными. Весной 1913–го он посетил так называемую Парижскую латышскую группу, но соотечественники, собиравшиеся там, показались Язепу чужими: "Когда я смотрю на себя открыто, не чувствую никаких настоящих национальных чувств и ничего общего с этими людьми. А может, это просто феномен молодости?"

"Зеленый цветок"

В конце апреля Язепс покинул Париж, остановившись на некоторое время в Риге — он был взволнован резкими изменениями облика города и все более бурной общественной жизнью. Но уже в конце августа он отправился в Испанию вместе с братом Ольгертом. Весной 1914–го из–за воспаления печени ему пришлось поехать на лечение в Карловы Вары. А незадолго до Первой мировой войны, в июне 1914–го, он вернулся в Ригу.

Здесь он присоединился к "Ассоциации содействия развитию латвийского искусства", выставил свои работы на 4–й Латвийской художественной выставке и помог организовать выставку памяти Волдемара Матвея. Собственные работы Язепа привлекли внимание и вызвали интерес. Помогая Теодору Залькалнсу организовать выставку, он познакомился с молодыми художниками Конрадом Убансом, Валдемаром Тоне и Карлисом Йоханссоном. Так родилась группа молодых модернистов, известная в истории латвийского искусства как "Зеленый цветок".

На выставке можно увидеть прекрасный портрет трех его друзей — Тоне, Убанса и Древиньша, 1915–й. Это знаменитые имена — Тоне прославил латвийскую живопись, Александр Древиньш жил в послереволюционной России и оставил уникальные работы. Конрад Убанс впоследствии на долгие годы стал ведущим профессором и "патриархом реализма" Латвийской академии художеств.

Мы видим парижскую графику Гросвальда 1910–1914 гг. — это больше карандаш, акварель, гуашь по бумаге, причем все техники в одной работе. Портреты 1914–1915 гг. у него в стиле старых мастеров, масло — его сестра Маргарита с цветком, на другой картине с веером.

Первая мировая война прервала активное участие Гросвальда в художественной жизни. В 1915–м он был мобилизован в Российскую императорскую армию, вступил в 6–й Тукумский Латышский стрелковый полк, где командовал кавалерийской разведкой. Его цикл, посвященный тому времени, и тема беженцев, эвакуированных с родных мест в Лифляндской губернии и отправленных вглубь России, составляет значительную, пронзительную и щемящую часть его наследия.

"Беженцы", "Три беженца", "Горящая церковь" (масло), "На лодке" — это 1915–й, "Окопы у Даугавы"1916–го, акварель, "Лагерь в лесу", "Газовая атака",1916–й, — будни Первой мировой, "Стрелки на конях" 1916–го, "Солдаты отдыхают" — тушь, карандаш, "Белые кресты", "Какие они герои — наши стрелки", "Могила товарища" — венок переплетен георгиевской лентой.

Большое фото небольшого роста Гросвальда в военной униформе того времени.

Под стеклом в горизонтальной витрине — от руки написанная художником в тетрадке инструкция по надеванию противогаза — немного по–английски, а в основном по–русски, 1917–й. В этом же году в Петрограде он оказался свидетелем бурных революционных событий, оставив нам свои работы "Прогулка вдоль Невы", 1917–й, "Революция в Петрограде" — солдаты с красными флагами, картон, темпера, "Полиция в Петрограде".

Восточный цикл

В 1917–м его отправили на помощь французам на Западном фронте, и в том же году он вступил в армию Британской империи. В 1918–м лейтенант, позднее старший лейтенант и политический адъютант Гросвальд принял участие в походе Британского экспедиционного разведкорпуса через Аравию в Персию и на Кавказ. За храбрость на войне он был награжден Орденом России и Военным крестом Британской империи.

Восточный цикл в творчестве художника занимает уникальное место, потому что, во–первых, такой тематики, к тому же столь обширной, не было ни у какого другого автора в латвийском искусстве. То, что показано на выставке — уникальный материал, который был дополнен благодаря коллекции из Вермландского музея в шведском Карлстаде. Они привезли 225 работ, а на выставке их примерно 160.

В 1919–м по возвращении из Персии Гросвальд написал манускрипт "Персидские картины". Члены семьи взяли его с собой в Швецию, где в 1978 году он был издан на шведском языке. А ныне "Персидские картины" переизданы музеем на четырех языках — латышском, английском, французском и шведском.

Именно в восточном цикле Гросвальд демонстрирует себя как зрелого художника, у которого есть свои творческие планы и задумки. И мы можем только предполагать, как его талант развивался бы дальше. Но, к сожалению, он скоропостижно скончался от испанки, давшей осложнение на его слабую печень, в 1920–м…