Почему Латвия отстает в экономическом развитии от Литвы и Эстонии

«Знаковый» экономист и политик 90-х годов поделился своими выводами и откровениями. Не поздновато ли?

Еще несколько лет назад праволиберальные политики говорили о том, что Латвия должна стремиться к тому, чтобы приблизиться по экономическому развитию к Швеции и другим скандинавским странам. Сегодня уже об этом мало кто вспоминает. Причина банальна – нам бы сперва… догнать стремительно удаляющихся от нас Литву и Эстонию!

Между тем известный в 90-е годы экономист и политик Эдмундс Крастиньш на днях решил «докопаться до корней» нынешнего, мягко говоря, отставания от двух других балтийских стран. Он опубликовал политико-экономическое исследование, которое вполне можно было бы назвать и попыткой написать учебник новейшей истории ЛР.

Хотя отдельные выводы автора достаточно спорные, тем не менее сам экскурс в новейшую историю господин Крастиньш сделал весьма объективно.

Отстали с самого начала

Известный экономист справедливо заметил, что Латвия стала отставать, прежде всего, от Литвы чуть ли не с момента развала Союза в 1990-91 годах. Если тогда Литва потеряла 30% ВВП, а Эстония 20%, то Латвия просела сразу на 40% от ВВП!

И восстановление экономики в Латвии, по сравнению с Литвой и Эстонией, задержалось минимум на год. Так, экономический рост в Литве с Эстонией наметился уже в 1995 году, а в Латвии – в 1996-м.

По версии г-на Крастиньша, тому причина – слишком большой объем промышленного производства в Латвии на момент развала Союза, к тому же это производство было полностью завязано на комплектующие и рынки сбыта со всеми остальными советскими республиками.

«Особенно тяжело пострадала радиоэлектронная сфера, в которой было трудоустроено в Латвии 50 тысяч человек!» – отмечает экономист.

Г-н Крастиньш считает, что у Латвии был только один способ и оживления экономики, и перехода от командной экономики к рыночной – приватизация. И она случилась. При этом заметную роль в данном процессе играли два человека – Андрис Шкеле, объединивший и затем продавший иностранным инвесторам предприятия пищевой промышленности, и Айварс Лембергс, сумевший приватизировать вентспилсскую транзитную отрасль.

Два олигарха определили судьбу Латвии

Экономист намекает, что эти два человека и заложили основу для олигархии в Латвии. По словам Эдмундса Крастиньша, именно Шкеле и Лембергс во многом и определяли политические процессы в Латвии с середины 90-х и вплоть до 2009 года. Впрочем, замечает экономист, бывший мэр Вентспилса и сегодня полностью еще не утратил влияние на политические процессы в стране.

В своем исследовании экономист довольно откровенно пишет, что в Латвии с 90-х годов были крайне сильны олигархи, когда как в Литве и Эстонии такого сильного слияния бизнеса с политикой не наблюдалось.

И это, возможно, тоже способствовало отставанию Латвии в экономическом развитии. Крастиньш напомнил и о

выводе, который сделал в отношении Латвии Всемирный банк: «В Латвии произошел захват государства». Стоит ли удивляться, что индекс системной коррупции в Литве 11, в Эстонии – 10, а в Латвии – 30!

Не слишком эффективная приватизация, системная коррупция и чрезмерное влияние олигархов на экономику и политику и предопределили отставание Латвии как от балтийских соседей, так и от большинства стран ЕС. По системной коррупции, отмечает экономист, наша страна скорее напоминала… Россию, Болгарию и Киргизию.

Ошибочная ориентация?

Эдмундс Крастиньш обращает внимание и на то, что если Эстония изначально ориентировалась на Скандинавские страны, то Латвия пыталась играть роль «моста между Востоком и Западом», а также уверяла, что «мы ближе, чем Швейцария». Латвия, в отличие от Литвы и Эстонии, стала центром обслуживания нерезидентов на постсоветском пространстве.

Если в 90-е годы в Литве было 26 банков, в Эстонии – 22, то в Латвии – 62. Отсюда и банковский кризис наша страна переживала намного сильнее. И потери для экономики от банковского кризиса были куда более существенными.

Более того, подчеркивает Э. Крастиньш, фактически Литве и Эстонии удалось избежать глубокого банковского кризиса.

Часть исследования известного экономиста посвящена не столько экономическому анализу, сколько… социально-политологическим версиям. Э. Крастиньш отставание экономики Латвии постоянно пытается «списать» на проблемы культурной самоидентификации.

Мол, слишком сильно в латвийцах советское мышление, слишком сильно титульная нация пострадала от советизации и слишком медленно проходит процесс интеграции русскоязычных и создание единой политической нации.

По мнению экономиста, создание единой школы, где все учатся только на латышском, должно уменьшить со временем существующие различия и разногласия и способствовать сплочению общества.

А где он был раньше?

Это все, конечно, интересно, но не покидает ощущение какой-то недосказанности. «Нюанс» в том, что господин Крастиньш не какой-то там независимый исследователь или просто «наблюдатель со стороны», а один из знаковых политиков с 1990-го по 2008 год включительно.

Он был и депутатом Верховного Совета, и депутатом Рижской думы, и министром в двух правительствах (Шкеле и Калвитиса), и ведущим политиком Народной партии, и одним из главных ответственных за приватизацию в Латвии. На перечисление всех его должностей в коммерческих банках и госпредприятиях потребуется слишком много места.

Сказать, что господин Крастиньш был одним из самых влиятельных людей в госуправлении, – значит ничего не сказать. Его называли (и, видимо, не без оснований) серым кардиналом правительства.

Особенно в период господства во власти «оранжевых». И на нем тоже лежит немалая ответственность за экономическое отставание.

Не туда идем?

Так или иначе, но очевидно, что Латвия все делает медленнее, чем наши соседи: и в деле либерализации экономики, и в деле привлечения инвестиций, и в реализации инновационных проектов, и в реформировании налоговой политики…

И, конечно, в деле создания политической нации. Особенно учитывая, что политическую нацию почему-то у нас пытаются создать путем запретов, ограничений и борьбы с русским языком. А это тупиковый путь!