«Я ударила своего ребенка. Это нормально?»

«Сын периодически выводит меня из себя. Например, наотрез отказывается одеваться или уходить с улицы. Разные причины. Он бывает очень упрямым. Я долго терплю, уговариваю, но потом все равно срываюсь и могу отшлепать. Это очень плохо?»

Ольга, 31 год

Давайте обсудим причину. Большинство детей в определенный период становятся неуправляемыми — часто это происходит в 3–4 года. Когда не помогают ни разговоры, ни уговоры, взрослый чувствует бессилие и, шлепнув, подсознательно доказывает свою власть и заодно пытается утихомирить разбушевавшегося малыша.

Если после этого пришло раскаяние, вы начинаете переживать, — с вами все в порядке. Иногда дети действительно ведут себя так, что их нельзя не шлепнуть — что называется­, выпрашивают. Простите себе эту разовую (ключевое слово — разовую) ошибку. Промахи есть у всех. Хотя правительство Финляндии, например, вас бы не простило — там запрещено физически наказывать детей, это уголовно наказуемо. Может, и не зря, ведь если шлепки станут инструментом воспитания, у ребенка есть все шансы вырасти в неуверенного в себе взрослого, которому будет казаться, что ради хорошего к себе отношения он должен всем угождать и даже лебезить.

Когда вы шлепали ребенка, у него выработалась реакция: чтобы не били, надо соответствовать представлению родителей. Так человек начинает жить по принципу «сиди тихо и не высовывайся». Либо обратная реакция: если у ребенка сильный характер, из-за ваших шлепков он может вырасти пассивно-агрессивной личностью, которая открыто, может, и не будет отстаивать свои интересы, но втихаря начнет пакостить — иногда даже себе во вред, лишь бы оказать сопротивление. Для таких людей скрытая месть становится смыслом жизни.

Третья компенсаторная схема, способная образоваться у ребенка, которого бьют, — постоянная агрессия. Он будет остро реагировать на все — несогласие с ним, критику и т. п. Во взрослом возрасте такие люди без сожаления портят отношения с окружающими. И, наконец, четвертый вариант: ребенок, которого били, в будущем становится искусным лжецом, ведь признание ошибки каждый раз влекло за собой физическую боль. Тогда зачем ее признавать, если можно соврать?