Как происходит общение человека с Богом? Размышления накануне Рождества

Архиепископ–митрополит Римско–католической церкви Латвии Збигнев Станкевич, несмотря на свой плотный график и большую занятость как богослова и общественного деятеля международного масштаба, никогда не отказывает журналистам во встрече. Особенно накануне больших христианских праздников.

3000 лет цивилизации

— Каким сегодня вы видите развитие людей, верующих, неверующих, вообще представителей человечества, общества? Если нет развития, то происходит стагнация, деградация. На каком мы этапе?

— Это даже не сегодня нужно смотреть, а в перспективе пяти веков. Года два назад я прочел обзор Брюса Брандера, который мне захотелось перевести на латышский — Staring into Chaos ("Всматриваясь в хаос") — и был изумлен, что выдающиеся мыслители, к тому же разные — верующие, неверующие, агностики, анархисты — кого там только нет, в один голос говорят, что у нас в установках что–то не так. Упоминает он и Толстого, и Достоевского, Бердяева, Ницше.

И что если мы коррекции не сделаем, то закончим так, как пророчествует Освальд Шпенглер, выдающийся немецкий мыслитель. Брандер анализирует труд Шпенглера, вышедший 100 лет назад, "Закат западного мира", "Постижение истории" Арнольда Джозефа Тойнби, который написал 12 томов о цивилизации западного мира и — что для меня стало открытием — труды Питирима Сорокина, который в молодости основал кафедру социологии в Санкт–Петербургском университете. Они с Лениным разошлись во взглядах, его начали травить, и он бежал в Америку, где и в Гарвардском университете основал кафедру социологии.

Питирим Сорокин сделал интересно исследование — обследовал 100 тысяч произведений визуального искусства за три тысячи лет европейской цивилизации. Он получал гранты, которые ему позволяли привлекать лучших специалистов, выдающихся ученых из всех областей — архитектуры, живописи, философии, богословия, литературы, поэзии, истории. И он пытался во всех цивилизациях отслеживать, как они рождаются, развиваются и приходят к закату, какие следы оставляют. Исследования очень интересны! Он сделал свои выводы.

Если Шпенглер обследовал восемь цивилизаций, Тойнби — 30, то Сорокин сосредоточился прежде всего на европейской цивилизации. И, в принципе, они в один голос говорят, что мир на этапе заката. И вопрос в том, что где–то начиная с Ренессанса, когда Рене Декарт сказал: "Я мыслю, значит существую", акцент передвинулся с Бога на человека. И все больше и больше субъективизируется. Человек является точкой отсчета, он все решает сам, и никаких объективных законов нет. Естественного права, которое вложено в человека и общество, тоже нет.
Иммануил Кант говорил о природном законе, который вписан в человека. А сегодня в ситуации постмодерна все это отрицается, говорится, что у каждого своя истина, своя правда, и мы сами все определяем.

Но как есть природные законы, так же существуют и нравственные. И если мы игнорируем нравственный закон, то это то же самое, что мы игнорируем законы природы. Ты камень бросил вверх, а он вниз не упадет — так, что ли?

И если ты игнорируешь эти закономерности, которые Творцом вложены в природу человека, и не только в каждом конкретном человеке, но и в обществе, то тогда нужно пенять на себя и считаться с последствиями. В общем–то это сегодня и происходит.

"Калькулирующий разум"

— Этот перелом произошел, когда человечество занялось естественными науками и развитием техники. Автор, которого я читал, говорит о "калькулирующем разуме", который занимается тем, что, видимо, можно просчитать и контролировать. И, конечно, этот разум не обязательно должен был стать идеологией, но ею стал. Идеологией, которая выталкивает за борт все то, что не поддается контролю.

А божественная, духовная сфера не поддается контролю. Ибо тут невозможно применить принцип эксперимента и повторить его. Как и когда происходит общение человека с Богом? Можно только какие–то внешние проявления обследовать — сердцебиение, энцефалограмму. Но сам этот процесс — то есть то, что происходит между человеком и Богом, Божественная сфера — не поддается контролю. И поэтому это все оставляется, выталкивается в частную сферу. Что это, мол, частное, приватное, не дОлжно об этом говорить, занимайся этим сам, но в публичную сферу не выноси.

Что приводит нас к дезинтеграции человека. Об этом даже Фрейд, будучи атеистом, говорил. Он изобрел термин "недуг цивилизации" — все эти депрессии, психические заболевания, зависимости от наркотиков, алкоголя и то, что из этого следует — агрессия в семьях. И все это рождает чувство безысходности. И вызвано это тем, что духовная сфера вытолкнута за борт, ты ею не занимаешься.

Тут я хотел сослаться на "Пирамиду Маслоу". Психолог, который не был ревностным христианином, создал пирамиду потребностей человека. После лекции я подошел к докладчику и говорю: "Но в этой пирамиде не хватает одного элемента — на самом верху — духовные потребности". Я был изумлен, когда лектор мне сказал, что Маслоу перед смертью открыл эту потребность и включил в свою пирамиду. Но, поскольку распространились прежние его воззрения, они считаются основополагающими. И в эту схему духовное не включено.

Если упростить его пирамиду, то можно сказать: "Человек имеет три основных уровня существования — телесный (или физический), психологический и духовный. Третье — это ядро нашего существования, где человек испытывает потребность Добра, Истины и Красоты, Прекрасного — с большой буквы. Где он встречается с Божественной, трансцендентной сферой, с Богом общается.

Каждый уровень имеет свои потребности. И проблема в том, что сегодня наша цивилизация сосредоточилась на удовлетворении физически и психологических потребностей, а духовное игнорируется. И это приводит к дезинтеграции человека. Он чувствует эту ненасыщенность, но не понимает, как ее удовлетворить. И пытается заморить этого червячка алкоголем, сексом, деньгами и т. п.

— Изобретением 66 полов…

— Да, он ищет всякие возможности эту дыру, которая в нем есть, заполнить. Но это иллюзия, потому что можешь удовлетворить потребность данного уровня только тем, что работает на этом уровне. Невозможно алкоголем или сексом заполнить потребность духовного, потребности человеческого духа.

Ну и, собственно, проблема в том, что на уровне образования, на уровне основного тона нашей культуры очень редко пробивается такой голос, который об этом говорит.

Вот в этом проблема. И если мы сумеем скорректировать эти установки и достичь баланса, то мы спасем нашу цивилизацию. И из куколки вылетит бабочка.

Вот такой выбор перед нами — да, телесность создана Богом, и сексуальная сфера — дар Божий, который должен занимать свое место, но должно быть равновесие между телесностью и духовностью. Вот такой вызов.

Откуда приходит спасение

— Философы говорят, что, мол, организмы проходят стадии развития и в конце смерть. А ведь для верующего человека смерти нет, есть Вечная жизнь.

— Да, и что еще интересно — не знаю, как насчет религиозной практики Питирима Сорокина, но, скажем, Шпенглер не говорит, что он верующий, Тойнби тоже. Но все трое в один голос заявляют, что видят, откуда может прийти этот импульс, который спасет цивилизацию, поможет найти равновесие — от религии. И каждый из них говорит, что это не только христианство, но и другие великие религии, где есть это золотое правило — не делай другому того, чего не хочешь, чтобы сделали тебе.

Это очень интересно — не будучи практикующими христианами, но будучи объективными мыслителями идеологической закваски, они одновременно четко видят, откуда может прийти "поправка".

— Вы сейчас были в командировке в Польше, Чехии. В Европе сегодня набирает силу движение child free — как специально кто–то подсказывает путь, чтобы европейцев становилось как можно меньше. Или есть и обнадеживающие тенденции?

— В Мадриде сейчас начат процесс канонизации Кармен Фернандес, соосновательницы неокатехуменального пути католической церкви. На этом пути, занимающем до 20 лет, много этапов, пока люди пройдут инициацию христианского образования и зрелости. И у них четкая установка — сколько Господь тебе дает детей, столько и прими. Ребенок — это дар Божий, и объединяет это движение многодетные семьи.

Я пригласил в Ригу Семейную миссию — у меня две миссии по четыре семьи в каждой, люди из разных стран. Чтобы они жили здесь, являя свидетельство своей веры. Одна семья — американцы латиноамериканского происхождения, из Сальвадора. Жена была некогда атеисткой, утверждая, что у нее никогда не будет детей. Мол, меня это не интересует. Муж был геем, который жил с партнером.

И кто–то эту женщину пригласил на собрание, где проповедовали Евангелие. В таком очень житейском варианте, для людей, живущих в грехе, весьма далеких от веры. Слово Божье запало ей в душу, она уверовала, а потом встретила этого парня, гея, и тоже пригласила его на это собрание. И его тоже проняло слово Божие! Он бросил своего партнера, воспылав любовью к этой женщине. Они поженились, и сейчас у них восемь детей.

Они бросили все, приехали сюда. Детки у меня тут стояли все, как матрешки, мал мала меньше, и семья ждала еще одно дитя. Они откликнулись на призыв ехать в Латвию, чтобы свидетельствовать нам о том, что Бог жив и что дети — это благословение.

У меня в этих миссиях есть итальянцы, среди профессий — журналист, юрист, доктор биологии. Они осознали, что основная задача христианина — нести свет Евангелия для других. И у них уже в Латвии родилось десять детей за это время.

"Пробудить великана"

— Так что возможен другой вариант. В первую очередь, христиане призваны примером своей жизни показывать, что возможно жить иначе. В жизни могут быть другие приоритеты. Но если мы будем только осуждать и морализировать, то это вызовет исключительно ожесточение и обратную реакцию.

И дети из этих семей идут в нашу школу и там среди сверстников тоже ведут своеобразную евангелизацию. Они же не молчат о своей вере. Это как закваска, которой нужно немного, а большое тесто поднимается. У нас есть такие христиане, которые живут этой теплохладной жизнью, о которой говорил Воскресший Господь — "отойди от Меня, ты не холоден и не горяч, ты тепл".

Думаю, что проблема европейской цивилизации в том, что сами христиане потеряли эту верность, стремление жить согласно своей вере, а не только ходить по воскресеньям в храм. Надо внедрять принципы Евангелия в политике, искусстве, театре, бизнесе и в журналистике тоже. Вот это проблема. Они позволили себе отринуть христианство, выбросить за борт то, что касается сферы Божественного.

Это не означает, что мы ищем власти — это ложный путь. Но мы должны просто быть свидетелями Евангелия. И одни священники здесь ничего сделать не смогут. Основное — это спящий великан, как говорилось на Втором Ватиканском соборе — "надо пробудить спящего великана".
Папа римский Франциск инициировал так называемый "Синодальный путь" — это как раз попытка пробуждать мирян. Сойдите со своего дивана, где вам удобно, говорил он священникам, и бросайтесь в круговорот жизни.

Берите пример с великих святых Католической церкви. Одна из них — испанка Тереза Авильская, жившая в XVI веке, мистик, богослов, писательница, реформатор ордена кармелиток. Она даже инициировала порядок мужского ответвления ордена. Основала много монастырей.
Канонизировали и священника Максимилиана Кольбе, который заменил своего товарища по заключению в фашистском Освенциме, когда того повели на смерть. А его идеал был такой — в дырявой сутане и худых сапогах самолетом новейшей конструкции летать по миру, проповедуя славу Непорочной Девы. Технологии использовать во славу Божью, а не для удовлетворения своих прихотей.

— Что делать с нынешним разделением общества, порой полярным?

— Церковь не занимается политикой, она не может встать на позиции тех или иных политических групп. Задача церкви — проповедовать Евангелие, покаяние, обращение к Богу. Если человек живет в покаянии, эти установки исправляются. И тогда в Господе Иисусе мы встретимся — даже имея противоположные светские мнения.

Но если нет ориентации на Господа, на то, чтобы искать естественный нравственный закон, записанный в человеке, то тогда будут разлад, хаос и анархия.

— Каким Вы видите наше сегодняшнее латвийское общество?

— Надо идти вперед. И между христианами у нас никаких проблем нет. Скажем, те кризисы, импульсы, которые раскалывали наше общество, они нас, как христиан разных конфессий, не раскололи, а соединили еще больше.

Поскольку с 18 по 25 января проходит Всемирная неделя единства христиан, я у нас организую 20 января совместную молитву и приглашаю все христианские конфессии на 18 часов в церковь Святого Альберта — это самый большой костел в Латвии.

На этой неделе я приглашал представителей всех конфессий, чтобы обсудить, как это будет происходить. Открыт для любых предложений. Хочу, чтобы это было наше совместное событие.

Вера и культура

— Малиновая шапочка на Вас свидетельствует о чем? О сане кардинала?

— Нет, я не кардинал, это епископская шапочка. А кардинал — мой предшественник, Янис Пуятс.

— Как здоровье кардинала Пуятса? Очень его уважаю.

— Знаете, держится изумительно хорошо в свои 92 года. Говорит — после 20 лет епископского служения смог наконец–то вернуться к священническому. Принимает исповеди, служит мессу, проповедует — как викарий, вспомогательный священник при храме Иконы Скорбящей Богородицы. Я посетил его в день рождения, когда ему минуло 92 года.

— А как получают кардинальское звание?

— Сан кардинала дается по суверенному решению папы римского, он считается советником папы. Это всегда связано с какими–то дополнительными обязанностями. И только кардиналы могут избирать папу.

— Но Вам пока хватает обязанностей…

— Их даже слишком много. Прежде всего, конечно, у меня ответственность за Латвийскую епархию. Но, если говорить о международном поприще, то я уже второй срок являюсь членом Папского совета по содействию единству христиан. И также на второй срок меня избрали в Совет конференций епископатов Европы — это вся Европа, включая Россию. Там меня избрали председателем комиссии по делам евангелизации и культуры.

И я, конечно, должен посещать приходы, служу в Кафедральном соборе Святого Иакова (Екаба), являюсь почетным членом нашей Академии наук, и меня частенько приглашают на их заседания. Журналисты ко мне заглядывают нередко. И еще — действующий член Европейской академии науки и искусств в Зальцбурге.

Издал свою книгу на итальянском в 2008–м и наконец–то удалось сделать ее авторизацию на латышском. Благодаря ковиду смог найти на это время.

Был сейчас в Варшаве и Люблине — представил книгу на польском. В Люблине я в свое время окончил богословский факультет. И там у меня сейчас была лекция, а потом презентация книги. А в Варшаве была пресс–конференция с презентацией, и на Варшавском радио выступал.
Только что закончил авторизацию русского текста — буду печатать. Мне хотелось издать книгу на всех языках, которые хорошо знаю.

— Сколько культурно–духовных обязанностей!..

— Меня приглашают и на выставки.

— Но там же зачастую безобразное современное искусство…

— Я бы огульно не осуждал. Был на открытии выставки Иманта Ланцманиса — прекрасно! Там целый зал картин на библейскую тему. И тема войны очень глубоко освещена. И в "Рижской бирже" выставлена прекрасная картина XVI века "Мадонна с младенцем". Нет, не так все безнадежно, как представляется.

Вижу, конечно, и другое искусство. Стараюсь побывать там, куда приглашают. И у меня всегда есть возможность дать оценку тем или иным творениям.

Музыка тоже очень разная. Но, по–моему, здесь лучше ситуация, чем в изобразительном искусстве. Гораздо выше уровень, душа, наверное, более открыта. Это очевидно. С художниками не скажу, что безнадежно — они в поиске. Но пока много такого, что я не хочу назвать искусством. Та неупорядоченность, которая царит в сердце художника, выплескивается наружу. Но душок у этого не очень хорош.

— Что Вы можете пожелать нашим читателям на Рождество?

— У пророка Исаии есть прекрасные тексты, где он говорит, что появится младенец, который упразднит раздор в мире. Лев будет вместе с агнцем и змея с младенцем, который будет с ней играть. Это пророчество о Рождении Иисуса Христа.

Я желаю, чтобы любой читатель открыл свое сердце пришествию Иисуса Христа. И тогда в вашем сердце воцарится состояние покоя, мира, и мы будем готовы примириться между собой. Даже те, у кого самые противоположные политические взгляды и мнения.