Перестройка и ускорение по-латвийски: Сейм задумался, почему мы такие бедные

На днях в Сейме попытались разобраться: что же происходит с народным хозяйством?

"Экспорт промышленных отраслей Латвии в своем развитии выказывает признаки зрелости, однако преимущества латвийской конкурентоспособности по–прежнему основаны на низких затратах рабочей силы", — констатировал Государственный контроль.

Планы, которые мы провалили

"Высокие затраты инноваций и недостаток внутренних средств предприятий" — такими качествами, по мнению члена Совета Государственного контроля Инесе Калване, характеризуется корпоративная практика в Латвии. В стране "одни из наименьших показателей инвестиций в технологические устройства и в показатели интеллектуальной собственности в Европе".

Депутаты Комиссии Сейма по публичным расходам и ревизии получили также красивые цветные графики, по которым уровень инноваций в Эстонии в прошлом году уже достиг среднего уровня Евросоюза, в Литве приблизился к 90%, а в Латвии еле преодолел половину от "средней температуры по больнице". Самое драматическое воздействие на экономику ЛР оказало ковидобесие: если в 2016 году расходы на инновации, совершенные предприятиями страны для усовершенствования продукции и процессов, составляли 263 миллиона (причем наибольший вклад — 107 миллионов — внесли малые фирмы, с 10–49 работниками), то в 2020 году всего 163 миллиона.

В годину премьерства А. К. Кариньша Латвии не только не удалось выполнить заявленный Основными направлениями национальной индустриальной политики (2014–2020 гг.) план, но республика фактически опустилась ниже базового уровня. Если удельный вес обрабатывающей промышленности в 2011 г. был 14,1% от ВВП, а к 2020 году планировалось добиться 20%, то по факту вышло… 12,2 процента!

Разумеется, стоимость произведенной продукции все же росла — благодаря инфляции. Но если целью было повысить рассчитанный объем на 60%, то получили — 22,7%. Как говорят, и на том спасибо, коронакризис мог и бритвой полоснуть.

Что же касается вложений в исследования и развитие, которые к 2020 году должны были достичь 1,5% от ВВП, то они получили всего лишь 0,73%, увеличившись с базового уровня в 2011 году только на 0,03%. Следовательно, если пересчитать на 9 лет, то получим даже тысячные доли процента от валового внутреннего продукта. По факту, конечно, это лишь статистическая погрешность, и ничего в этой сфере не растет — а лишь падает из–за инфляции.

Кто–то возразит: нельзя же огульно охаивать, время было такое, весь мир чихал и кашлял. Однако фокус в том, что на фоне роста глобальной экономики перед Covid–19 Латвия УЖЕ начала сползать в рецессию: в 2019 году, когда Кариньш в очередной раз стал заправлять народным хозяйством, обозначилось падение инвестиций с 263 до 202 миллионов.

К новым свершениям, кунги!

Но несмотря на пессимистические результаты, национальная экономика к 2027 году предполагает все–таки рвануть вверх. Министерство экономики, коим сейчас рулит амбициозный Викторс Валайнис (Союз зеленых и крестьян), к 2027 году намерено достичь удельного веса экспорта в 65% от ВВП, производительность труда в Латвии должна составить 56% от средней по Евросоюзу, а вложения частного сектора в развитие технологии — 38% от общих в стране.

Минэкономики становится хабом по распределению субсидий. На низшем уровне располагаются 416 предпринимателей, которым дадут в среднем 4457 евро в рамках региональных бизнес–инкубаторов. Затем 67 фирм дадут по 14 247 евро через систему переноса технологий. 232 коммерческие фирмы получат поддержку для разработки новых продуктов и технологий в рамках "центров компетенций" — в среднем 142 960 на компанию. Еще 19 предприятиям повезло по–крупному — им в среднем выделят по 2 004 303 для введения в производство новых продуктов. Итого 734 компании — вроде бы немало, но существенно меньше, чем в целом имеется в Латвии…

"Роль человеческих ресурсов является критической для достижения целей", — учит Госконтроль. Решениями для предпринимателей ЛР должны стать "уменьшение бюрократии, прозрачность и дигитализация". Звучит красиво, но ведь может получиться и так, что денежки куда–то утекут, а результата не будет.

Инесе Калване полагает, что Латвия не может быть удовлетворена своей конкурентоспособностью, и на наши недостатки недвусмысленно указывает Организация экономического сотрудничества и развития. Но финансовый сектор ЛР не готов помогать:

— Мы в ревизии не увидели, как это можно решить.

Коммерциализация инвестиций также происходит со скрипом. "Не удалось, не было спроса на эти программы", — комментировала показываемые слайды И. Калване. Тем не менее Госконтроль рекомендует Министерству экономики продолжать "непрерывность финансирования". Так сказать, пилите — они золотые…

Где бы достать два миллиарда?

Виктория Байре, председатель парламентской комиссии от премьерского "Нового Единства", не смутилась продемонстрированной картине упадка, а передала слово Минэкономики в лице заместителя госсекретаря Раймондса Лапиньша. Он сказал, что дискуссии по инновациям — "абсолютно позитивны".

— Трудно возразить тому, что было сказано.

По подсчетам господина Лапиньша, несмотря на размеры Латвии, у нас все же пропорционально меньше и бюджетных программ, и малых предприятий. Государству недостает в течение года 179 миллионов евро на проведение инноваций — только в публичном секторе; и 2 миллиардов — на их внедрение в жизнь.

Структурные фонды, выделяемые ЛР по линии Евросоюза, не способны заменить отсутствующее финансирование, открыл тайну чиновник Министерства экономики. Поскольку выделяемые гранты идут по отдельным направлениям, ограниченным по времени и исполнителям. "В случае финансирования ЕС оно идет на большие проекты. Мосты, дороги очень удобно строить. Инновации же означают 10 попыток, из них 1 удачную. Фонды ЕС к этому не толерантны".

— Главный противник инноваций — бюрократия, — считает Р. Лапиньш. С 2019 года, по его оценке, в Латвии не производилось мероприятий в этом направлении. И если деньги выделяются по линии финансового института Altum, бюрократия остается и на этом уровне.

Тем не менее Министерство экономики продолжает делать упор на производственные проекты. Есть большой потенциал, который лишь нуждается в контроле… "Чтобы эксперимент не закончился в тюрьме", — аллегорично сказал господин Лапиньш.

В общем и целом чем–то напоминает программы пресловутого "ускорения", в коих СССР начал упражняться в середине 1980–х годов и которые схлопнулись в связи с падением нефтяных цен. В нашем же случае роль нефти играет "тумбочка" Евросоюза. Бесконечная?

Кстати

В Эстонии насчитывается три миллиардера, в Литве — шесть, а в Латвии — ни одного. Если, конечно, не считать опального российского банкира Петра Авена, который каким–то образом получил гражданство Латвийской Республики.

Фото автора