Баталист из Голливуда: Карлис Смилтенс — творчество под знаком Железного креста

Украинские военные события ежедневно поставляют на корм воспаленному сознанию масс тысячи самых чудовищных образов.

Каналы коммуникации, создаваемые правительствами и просто любителями жареных — увы, в прямом смысле этого слова — фактов, ведут к обесцениванию и расчеловечиванию таинства смерти, которое долго служило мрачным, но вдохновляющим началом для художников.

В этом смысле обязательно стоит посмотреть проходящую ныне в Военном музее выставку живописца Карлиса Смилтенса, который прошел страшные фронты Второй Мировой и прожил 96 лет.

Разрушенные иллюзии

Карлис родился в большой семье в 1921 году, когда над Латвией только вставала заря свободы. У Анны и Яниса Смилтенсов было трое детей — Карлис, брат Артурс на год его младше, и сестренка Бирута, восемью годами младше. Семейство относилось к крепкому среднему классу — папе принадлежала сеть кожевенных магазинов. Основой экономики Латвии в 20–30–е годы являлось сельское хозяйство, конкретней животноводство — и недостатка в сырье не было.

Жили на съемных квартирах, летом арендовали дачу. На двадцатилетие независимости папа приобрел семейный дом в живописном Икшкиле на берегу Даугавы. Пейзажи родной земли волновали Карлиса, который пристрастился к рисованию. Оставалась и рижская квартира на бульваре Райниса. Юноша учился в престижной 1–й гимназии.

Советизация застала его в выпускном классе, и когда Карлис Смилтенс отмечал получение аттестата, в июньскую ночь 1941 года он видел машины с высланными. Несколько ночей он скрывался у дальних родственников. "У русских не было подлинной системы, каких людей вывозить…" — вспоминал потом художник.

В первые дни июля 1941 года Карлис, как и многие горожане, находился в воодушевлении: "Думали, что опять будет свое государство, но были как холодной водой окатившиеся. Исчез один парень, который разбрасывал прокламации о независимом государстве".

Артиллерия Waffen–SS

Тем не менее оставшаяся в Риге латышская интеллигенция старалась наладить подобие мирной жизни. Продолжались занятия в Академии художеств, слушателем которой стал Карлис Смилтенс. Фронт на Востоке в 1942–1943 годах извивался в кровавых судорогах, а в тиши готического здания пытливые юноши старались уловить изгибы тел натурщиц…

Но вскоре пришла повестка в легион — и он отправился на фронт, во 2–ю батарею артиллерийского полка 15–й дивизии легиона Lettland. С собой взял блокнот для зарисовок — так, в промежутках между боями, и стали рождаться элементы его фирменного, авторского стиля, сочетающего "все оттенки серого". Таким цветом, по–немецки Feldgrau, отличались шинели германской армии. Перемешанные снег, земля, порох, человеческие останки… Артиллерия бьет с закрытых позиций, Карлис работает наблюдателем и определяет цели.

"Это не означает, что я пацифист, — рассказывал после войны о полученном опыте живописец Смилтенс. — За свою родину бороться есть совсем другое — почетное дело, полностью отличное от похода на войну в чужие земли".

Но парадоксом было–то как раз расположение легиона в самых что ни на есть русских землях! "В начале марта 1944 года, кажется, заняли позиции у реки Великой, — вспоминал в конце жизни бывший легионер. — Тогда обе дивизии были вместе — эта дата уже хорошо знакома. Но 26 марта меня ранило. Это произошло во время большого русского наступления. То был солнечный день, светлое воскресенье, с небольшим снегом. Были образованы два наблюдательных бункера, в которых находились мы — восемь связных. Стреляли просто страшно. Забежал к нам немец и крикнул: "Russen kommen!" Уже через миг немецкий капитан был далеко. Тогда капрал Ансонс, могучий патриот, сказал: "Солдаты, у вас есть возможность отдать свои жизни за Латвию!" Справный парень — он уж очень хотел стать хорошим солдатом. А нам — что нам? Главная задача — остаться в живых, насколько это возможно. Мой брат потом сказал — хорошо, что меня ранило в первый день, ибо после того были очень тяжелые бои".